Адашев Алексей Фёдорович

Алексей Фёдорович Адашев

(ум. 1561 год) — окольничий, воевода и приближённый Ивана Грозного.

Впервые Адашев упоминается 3 февраля 1547 года вместе с братом Даниилом на свадьбе царя Ивана Грозного в должности ложничего и мовника, то есть он стелил брачную постель государя и сопровождал новобрачного в баню.

Большим влиянием на царя Адашев стал пользоваться вместе со знаменитым благовещенским священником Сильвестром после страшных московских пожаров (в апреле и в июне 1547 г.) и убиения возмутившимся народом царского дяди князя Юрия Глинского.

Эти события, рассматриваемые как кара Божия за грехи, произвели нравственный переворот в молодом впечатлительном царе. Вот что говорит он сам: «Вошёл страх в душу мою и трепет в кости мои, смирился дух мой, умилился я и познал свои согрешения».

С этого времени царь, нерасположенный к знатным боярам, приблизил к себе двух неродовитых, но лучших людей своего времени, Сильвестра и Адашева. Иван нашёл в них, а также в царице Анастасии и в митрополите Макарии, нравственную опору и сдержку своей испорченной с детства природы и направил мысли свои ко благу России.

Время так называемого правления Сильвестра и Адашева было временем широкой и благотворной для земли деятельности правительства (созыв 1-го земского собора для утверждения судебника в 1550 году, созыв церковного собора Стоглава в 1551 году, покорение Казани в 1552 году и Астрахани (1556 год); дарование уставных грамот, определивших самостоятельные суды общин: большое разверстание поместий, упрочившее содержание служилых людей в 1553 год).

Несомненно, что Иван IV, одаренный от природы блестящими способностями и необыкновенно проникнутый сознанием своей самодержавной власти, играл в этих славных событиях не пассивную роль, как говорят некоторые историки, но во всяком случае он действовал по совету с Сильвестром и Адашевым, а потому за последними надо признать великие исторические заслуги.

В 1550 году Иван IV пожаловал Адашева в окольничие и при этом сказал ему речь, по которой всего лучше судить об отношениях царя к его любимцу: «Алексей! взял я тебя из нищих и из самых молодых людей. Слышал я о твоих добрых делах и теперь взыскал тебя выше меры твоей ради помощи душе моей; хотя твоего желания и нет на это, но я тебя пожелал, и не одного тебя, но и других таких же, кто б печаль мою утолил и на людей, врученных мне Богом, призрел. Поручаю тебе принимать челобитные от бедных и обиженных и разбирать их внимательно. Не бойся сильных и славных, похитивших почести и губящих своим насилием бедных и немощных; не смотря и на ложные слезы бедного, клевещущего на богатых, ложными слезами, хотящего быть правым: но все рассматривай внимательно и приноси к нам истину, боясь суда Божия; избери судей правдивых от бояр и вельмож». Во внутренних делах государства деятельность Адашева можно характеризовать словами Курбского: «был он общей вещи зело полезен».

Выделялась и дипломатическая деятельность Адашева по ведении множества возлагавшихся на него переговоров: с казанским царем Шиг-Алеем (1551 и 1552), ногайцами (1553), Ливонией (1554, 1557, 1558), Польшею (1558, 1560), Данией (1559). Значение Сильвестра и Адашева при дворе создало им и врагов, из коих главными были Захарьины, родственники царицы Анастасии. Его враги особенно воспользовались неблагоприятно для Адашева сложившимися обстоятельствами во время болезни царя в 1553 году.

Опасно заболев, царь написал духовную и потребовал, чтобы двоюродный брат его князь Владимир Андреевич Старицкий и бояре присягнули его сыну, младенцу Дмитрию. Но Владимир Андреевич отказался присягать, выставляя собственные права на престол по смерти Иоанна и стараясь составить себе партию.

Сильвестр видимо склонялся на сторону Владимира Андреевича. Алексей Адашев, правда, присягнул беспрекословно Дмитрию, но отец его, окольничий Фёдор Адашев, прямо объявил больному царю, что они не хотят повиноваться Романовым, которые будут управлять за малолетством Дмитрия.

Иоанн выздоровел и уже другими глазами стал смотреть на прежних друзей. Равным образом сторонники Сильвестра потеряли теперь расположение царицы Анастасии, которая могла подозревать их в нежелании видеть сына её на престоле. Однако царь на первое время не обнаружил враждебного чувства, или под радостным впечатлением выздоровления, или из боязни затронуть могущественную партию и порвать старые отношения, и даже в 1553 году пожаловал Фёдора Адашева боярской шапкой.

Поездка царя в Кириллов монастырь, предпринятая в 1553 году с царицей и сыном Дмитрием, сопровождалась обстоятельствами, также неблагоприятными для Адашева: во-первых, дорогой скончался (утонул) царевич Дмитрий, и тем исполнилось предсказание Максима Грека, переданное царю Адашевым, во-вторых, Иоанн увидался во время этой поездки с бывшим коломенским владыкой Вассианом Топорковым, любимцем отца Ивана IV, и, конечно, беседа Вассиана была не в пользу Сильвестра и его партии.

С того времени царь стал тяготиться своими прежними советниками тем более, что он был дальновиднее их в делах политических: Ливонская война была начата вопреки Сильвестру, который советовал завоевать Крым. Болезненная подозрительность Ивана IV, усиливаемая наговорами враждебных партии Сильвестра людей, вражда сторонников Сильвестра к Анастасии и её родным, неумелое старание Сильвестра сохранить влияние на царя грозой Божия гнева произвели постепенно полный разрыв Иоанна с его прежними советниками.

В мае 1560 года отношение царя к Адашеву были таковы, что последний нашёл неудобным оставаться при дворе и отправился в почётную ссылку в Ливонию 3-м воеводой большого полка, предводимого князем Мстиславским и Морозовым. По смерти царицы Анастасии († 7 августа 1560 года) нерасположение Ивана IV к Адашеву усилилось; царь приказал перевести его в Дерпт и посадить под стражу. Здесь Адашев заболел горячкой и через два месяца скончался. Естественная смерть спасла его от царской расправы, так как в ближайшие годы все родственники Адашева были казнены. Так и закончилась династия Адашевых.